Питер О`Доннел - Единорог
— Совершенно верно, — резко отозвался Карц. — Сначала главное.
Она отметила это как добрый знак и продолжила:
— Мы хотим видеть ребенка.
Карц не спускал глаз с Модести секунд тридцать, затем одобрительно кивнул, словно она выдержала какой-то загадочный тест. Он сказал:
— Ее здесь нет. Она в другой стране.
— Откуда мы знаем, что она жива?
— Вы поймете это, когда операция подойдет к концу. Говорят вам, с ней все в порядке. Но если вы окажетесь непригодными, она умрет. Достаточно мне передать по радио короткое сообщение, и ее не станет.
— Почему мы должны вам верить на слово? А вдруг ее уже нет в живых?
— Она — мой единственный рычаг. Если ее не станет, я теряю над вами контроль.
— И все же ее может уже не быть в живых. А вы просто внушаете нам, что она цела и невредима, чтобы заставить нас плясать под вашу дудку.
— Это не мой метод. Но я понимаю вашу логику. Через неделю я устрою вам разговор по радиотелефону. А потом второй — еще через неделю… и так далее.
— Ладно. — Модести говорила отрывисто, по-деловому. — Но есть еще один важный момент. Предположим, мы сделаем дело, но операция тем не менее провалится. Что станет с девочкой тогда?
— Операция «Единорог» не может провалиться. — Карц произнес эту фразу так, словно изрекал непреложный закон.
— Почему вы так считаете? — спросила Модести.
— Потому что ее контролирую я. А я не ошибаюсь. Никогда.
— Готова согласиться. Но вы не обладаете бессмертием. Могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. А потому я еще раз повторяю вопрос: что произойдет, если операция провалится, хотя мы выполним то, что нам будет поручено?
— Тогда вы либо погибнете, либо окажетесь в тюрьме.
— А девочка?
Карц чуть прикрыл глаза, изучая Модести из-под полуопущенных век. Затем он сказал:
— Я объясняю вам мой метод. Я не выдвигаю пустых угроз и не даю фальшивых обещаний. Если вы окажетесь непригодными, девочка умрет. Если вы достойно выполните то, что вам будет поручено, то независимо от исхода операции она будет доставлена в Танжер тем же способом, каким была оттуда увезена.
— Целой и невредимой?
— Да.
Вилли едва заметно вздохнул, и Модести почувствовала облегчение. Было бессмысленно скрывать удовлетворение от услышанного. Если Карц усомнится в надежности своего рычага, их жизнь окажется под угрозой. То же самое относилось и к Люсиль.
Теперь настала очередь следующего хода. Она кивнула в сторону Вилли и сказала:
— Когда придет время, пусть поговорит с ней по телефону Гарвин. Он считает, что у него на это больше прав, чем у меня.
Вилли быстро понял, что к чему. Для них это был уже проверенный гамбит. Создавая впечатление трений между ними, они несколько усыпляли бдительность оппозиции.
— Ладно, — сварливо обратился он к Модести, — лучше не будем сейчас выяснять отношения и разбираться, кто больше виноват. Мы оба порядком переволновались, Потому как не знали расклада. Теперь все стало ясно и понятно. Так что давай, голубушка, не будем ворошить прошлое и начнем все сначала. Договорились?
Модести холодно посмотрела на него и процедила:
— Ты изменился. Ты забыл свое место.
— Сейчас мы в равном положении, — огрызнулся Вилли. — У меня подразделение и у тебя подразделение. Вот и вся разница. — Он покосился на Карца и спросил: — Верно я говорю?
— Верно, — сказал тот и перевел взгляд на Модести. — Когда вы сможете приступить к делу? Я даю вам двадцать четыре часа.
— Я приступлю к делу прямо сейчас, — отрезала Модести. — Операция намечается серьезная, и потому чем скорее я вникну в то, что мне поручено, тем лучше.
— Проблем возникнуть не должно, — подал голос Либманн. — Людям вашего подразделения ведено слушаться вас так, как если бы ими командовал сам Карц.
— Отмените это распоряжение, — сказала она, поджав губы и глядя на Карца. — Хорош командир, которому требуется такая подпорка. Куда он, интересно, годится?
— Никуда не годится, — согласился Карц. — Но Либманн ошибся. Никто не давал им таких инструкции.
— Ясно. Вы еще собираетесь устраивать мне какие-нибудь новые проверки?
— Вы постоянно будете под наблюдением, — заговорил Карц, и его слова падали, как удары дубинки. — Деятельность вашего подразделения — ваша личная ответственность. То же самое касается и Гарвина. Если вам не удастся добиться требуемых результатов, вы будете сочтены непригодными. Сейчас вы встретитесь с моим заместителем по кадрам, и он снабдит вас экземпляром наших правил. Прочитайте их внимательно.
Его взгляд вдруг сделался отсутствующим. Либманн подошел к двери, открыл ее и сказал:
— Сюда.
Они двинулись за ним по длинному коридору. Это была часть дворца, отведенная под штаб.
— Командиры обедают в отдельной столовой, — сказал Либманн. — Но спят вместе со своими подчиненными. Для каждого из них в бараке отведено свое помещение. Когда вы поговорите с заместителем по кадрам, я отвезу вас в ваши подразделения.
— Вы хотите сказать, что вы еще производите набор? — спросила Модести.
— Нет, мы уже укомплектованы. Осталось только оформление документов. — Либманн показал на дверь в стене и сказал: — Затем он возглавит свое собственное подразделение. Я подожду вас у машины.
Он ушел. Модести легонько постучала в дверь костяшками пальцев, открыла ее и вошла. За ней вошел Вилли и закрыл за собой дверь.
Из-за стола в углу комнаты им навстречу поднялся улыбающийся Майк Дельгадо. Модести поспешила занять позицию между ним и Вилли, заведя назад руку с растопыренными пальцами. Это был сигнал держать себя под контролем.
— Привет, радость моя, — весело сказал Дельгадо. — Добро пожаловать в наш клуб.
— Сволочь! — прошипел за ее спиной Вилли. — Мерзкая грязная сволочь!
Модести обрадовалась, услышав голос Вилли. Это означало, что он подавил в себе желание убивать. Дельгадо посмотрел мимо нее, и на лице его написалось нечто среднее между веселым удивлением и легкой обидой.
— Вилли, ради бога, будь взрослым. Ты слишком много играл с большими мальчиками и знаешь, какие у нас теперь правила. Бывает, выигрываешь, бывает, проигрываешь, но зачем же сердиться?
— Ничего, я тебе припомню это, Дельгадо, — проскрежетал Вилли. — Рано или поздно это все кончится, а тогда и потолкуем по душам.
Дельгадо только рассмеялся.
— Поостынь, дружище, а то можешь помереть раньше срока. Делай, что тебе говорят, и получишь свою девчонку обратно. Целой и невредимой.
— Целой — может быть, — заметила Модести. — Но вот насчет невредимой я не уверена.
Майк удивленно посмотрел на нее.
— У всех нас случаются тяжелые моменты. Придется и ей немного потерпеть. Только не говори, что я тебя неприятно удивил.
— Только на какое-то мгновение, — ответила Модести. — Теперь уже мне все понятно. В тебе нет совести, нет ничего, что могло бы удержать тебя от такого поступка. Но если мы вам понадобились, то почему бы не обратиться к нам прямо, без обиняков?
— Потому что в тебе, напротив, есть остатки совести, моя радость. Мне никогда не удалось бы уговорить тебя взяться за такую грязную работу, если бы не нашелся могучий рычаг воздействия. Согласись, что я прав.
— Соглашусь, что я была набитой дурой. Этот случай в Лиссабоне… Герас и его компания… Значит, это была проверка? Тест? И устроил ее ты? Никто, кроме тебя, не знал, что я собираюсь быть в Лиссабоне в это время.
— Вы с Вилли выступили блестяще, моя радость. Я вами просто горжусь.
Она презрительно передернула плечами.
— Ты был замешан с самого начала?
— Почти что.
— Я-то думала, ты работаешь один.
— Ну я же не отшельник. Когда дело будет сделано, урожай ожидается неплохой. И в каком-то смысле я работал сам по себе… Вербовка кадров была на моей ответственности, а теперь я должен возглавить одно подразделение. Нет более одинокого занятия, чем командовать подразделением в такой операции. Ты еще это поймешь.
Поначалу он говорил с напряжением в голосе, но потом немного успокоился. Показав на два деревянных стула, Майк предложил:
— Садитесь. Нам надо будет кое-что с вами обсудить. Вилли напомнил себе, что по роли ему не положено подставлять стул Модести, а она, сперва встревожившись отсутствием такого внимания, тотчас же устыдилась своей забывчивости. Вилли плюхнулся на стул первым, закурил сигарету, опять-таки и не подумав предложить ей. Дельгадо изобразил на лице легкое удивление, потом весело подмигнул Модести и улыбнулся.
— Операция «Единорог», — начал он. — Название, может, звучит несколько напыщенно, но в общем довольно точно отражает суть. — Он откинулся на спинку стула и заговорил, словно цитируя хорошо заученный текст. — Единорог — мифологическое, страшное и несокрушимое животное с телом коня или быка, вся сила которого заключается в его роге на лбу…
— Ближе к делу, — перебила его Модести. — Мне лично некогда. Мне чем заняться.
